Буги-вуги «на костях» - а это не страшно? Из жизни меломанов 40-50-х годов

Как бы это вам помягче объяснить? Чисто теоретически, ничего страшного в этом нет — криминала так точно. Да и музыка в целом совсем безобидная — ну что вредного может быть от джаза и всяких там танцулек? Правда, в те годы за нее вполне могли посадить…

А еще — пластинки, которые использовались для записи, были сделаны из собственных рентгеновских снимков. Руки, грудная клетка… Их же так и называли «ребра», «кости», «скелет моей бабушки». В те годы еще не сильно заботились о вреде излучения и на годовое количество доз смотрели спустя рукава. Одним словом, много было пленки. И рентгенологи их не жалея продавали, раздавали направо и налево (тех, кого поймали за рукав, тоже сажали).

Впрочем, если вам лень читать дальше, можно посмотреть фильм Валерия Тодоровского «Стиляги». Первые события картины происходят как раз в рентген-кабинете. Пациент жалуется на какую-то хворь. Его легкие снимают. А потом из этих самых легких (ну вы поняли — снимка) вырезают круг, посередине сигаретой выжигается дырка. А дальше происходит копирование на каком-то невероятном аппарате. Но незадолго до выхода этого художественного фильма, в 2007 году, был сделан документальный фильм «Музыка на «ребрах».

А вообще-то изначально все было вполне официально — в предвоенном СССР джаз слушали на патефонных пластинках. Их было не много, но были ведь. А вот после Второй мировой между бывшими военными союзниками возникло заметное охлаждение, перетекшее в конце концов в холодную войну. И, как говорил один из героев названного фильма, «статью за преклонение перед Западом никто не отменял». Но это сути дела не меняло. Казавшаяся идеальной музыка попала в нашу страну сначала на трофейных пластинках, привезенных солдатами-победителям. Потом записи втайне провозили все, кто получил возможность побывать за железным занавесом.

Но как же тиражировать все эти, в сущности, крупицы? Только подпольно! Ну, а самым приемлемым носителем для музыки «стиляг» была как раз рентгеновская пленка. Оборот за оборотом она врезалась в чью-то грудную клетку, оставляя в ней глубокий след. А вместе с ним — пусть в плохом скрипящем качестве — но запретную и удивительную музыку. Джаз! К слову, изображение на снимке-пластинке, как правило, служило чем-то вроде обложки: по изображенной части тела можно было по памяти определить, что это за запись — Гленн Миллер или Дюк Эллингтон? Или, может быть, Элвис Пресли? И стиляги были основными покупателями такой вот подпольной продукции.

Кстати, в число опальных исполнителей, которых тоже записывали на «ребрах», попадали и те, кто пел на русском. Среди них — уроженец Одессы Петр Лещенко, который по не зависимым от него причинам стал эмигрантом, неоднократно просил СССР принять его, но вместо этого был арестован в Бухаресте прямо во время концерта. Услышать его голос в надлежащем, студийном, качестве меломаны смогли только в 1988 году.

«Музыку на ребрах» освоили в 1946 году. В Ленинграде появилась студия «Звуковые письма». У истоков этого новшества стоял Станислав Филон. У него появился немецкий аппарат «Телефункен», способный наносить звуковые дорожки на мягкие материалы. Цена одной копии — от 5 до 15 рублей. Индивидуальный заказ, понятное дело, дороже. Официально сюда приходили люди, которые наговаривали, напевали какие-то незатейливые мелодии. Но настоящая жизнь в студии начиналась после закрытия — до самого утра на рентгеновские снимки здесь записывали запрещенных исполнителей. Их потом, разумеется, продавали.

Самое интересное, что в этом подпольном бизнесе очень скоро возникла настоящая конкуренция. В 1947 году Руслан Богословский изучил устройство «Телефункена» и сделал свой аппарат для звукозаписи. Так появилась студия «Золотая собака». В тяжкой борьбе студия Станислава Филона капитулировала — стиляги потянулись к «Собаке». В 1950 году Руслана Богословского и его подельников — Евгения Санькова и Бориса Тайгина — арестовали и дали от 3 до 5 лет заключения. Такова была расплата за «музыку на костях».

Ни этот, ни последующие аресты не «образумили» тех, кого сегодня назвали бы пиратами. Технологию копирования ребята довели до совершенства: в 60-е годы пиратские копии внешне ничем не отличались от заводских. Впрочем, вскоре время «музыки на костях» безвозвратно ушло: в стране наступила хрущевская оттепель, а в технике наметился прогресс иного рода — появились магнитофоны. Да и стиляги как-то повзрослели, остепенились и сменили яркий прикид на нормальную советскую одежду цвета асфальта.

А от той эпохи остался лишь легкий флер какой-то запрещенной романтики и бесшабашности. Но это уже совсем другая история…